Первый этап

Первый хронологический этап этой схемы приходится на конец 20 — нач. 21 вв., когда происходит интенсивное освоение (ближнего) космоса, а на Земле в основном завершается мирный переход от разделенного общества к всепланетному коммунизму. Произведения этого периода, составившие трилогию повести — «Страна Багровых Туч» (1959; исправлена 1967), «Путь на Амальтею» (1960), «Стажеры» (фрагмент 1962 — «Генеральный инспектор»; фрагмент 1962 — «Должен жить»; 1962); вторая повесть вместе с рассказами составила сборник «Путь на Амальтею» (1960); — объединены общими героями-космонавтами (Быков, Юрковский, Крутиков), чья история простирается от первой героической высадки на Венеру (в «Стране Багровых Туч») до внешне «рутинного» инспекционного вояжа по почти освоенной Солнечной системе (в заключительной книге трилогии). Отдавая дань традиционной космической романтике, ранние книги братьев Стругацких в то же время выгодно отличались на общем фоне советской научной фантастики живостью языка, психологической обрисовкой характеров; к достоинствам этих произведений можно также отнести оригинальную разработку многих «проходных» тем научной фантастики, а также интересную и глубокую — по сравнению с другими произведениями той поры постановку социальных проблем «переходного периода» от разделенного общества к коммунизму.

Однако подлинной вершиной раннего периода творчества братьев Стругацких стали новеллы о «Полдне 22 в.», самая масштабная после «Туманности Андромеды» И. Ефремова — и во многом выигрывавшая по сравнению с несколько дидактичной книгой, в которой, по словам братьев Стругацких, «им не хватало людей», — утопия в советской литературе, широкая панорама далекого будущего, охватывающая все аспекты, от грандиозной созидательной деятельности человечества на Земле и в космосе до индивидуальных моральных и психологических драм, социологии, быта, морали, системы воспитания детей, спорта и досуга, и т. п. Объединенные общими героями — двумя неразлучными друзьями — «Атосом»-Сидоровым и Комовым, надолго прописавшимися в произведениях Стругацких (третий и четвертый «мушкетеры», Костылин и Гнедых, были авторами впоследствие «забыты», зато кумир «четверки» — звездолетчик и специалист по контакту Леонид Горбовский стал одним из их самых любимых персонажей), рассказы цикла составили одну из лучших книг советской научной фантастики начала 1960-х гг. — «Возвращение. (Полдень. 22-й век)» (1962; исправлено и дополнено 1967 — «Полдень, XXII век. (Возвращение)"). Ряд рассказов цикла опубликован в антологии — «Великий КРИ» (1961), «Белый конус Алаида» (1961; другое — «Поражение»), «Благоустроенная планета» (1961), «Свечи перед пультом» (1961); яркий и парадоксальный рассказ «О странствующих и путешествующих» (1963) вошел только во 2-е издание.

Отправной тезис братьев Стругацких — люди будущего мало чем отличаются от наших современников (лучших их них), нашедший отражение в программном названии одного из рассказов — «Почти такие же», сыграл положительную роль на определенном этапе развития утопии, как правило, отличавшейся статичностью, декларативностью и патетичностью и отводившей «идеальным людям» роль рупора авторских идей — социальных, экономических или религиозно — этических, не более того. Между тем, героям «ранних» Стругацких присущи живость характеров, отменное чувство юмора, они подвержены слабостям, сомнениям, совершают ошибки, в т.ч. трагические — как охотник из рассказа «Люди, люди...» (другое — «Свидание»), случайно подстреливший разумного инопланетянина. В целом же мир «Полдня» представляет собой соц. идеал интеллигентов-«шестидесятников», для которых творческий труд не требует иных стимулов, кроме свободы заниматься им, а необходимым соц. регулятором служит воспитываемое с детства чувство ответственности перед другими членами социума.

Однако, по мере развития (от книги к книге) художественного мира «Полдня» усиливалось ощущение статичности и внутренней «благости» будущего по Стругацким, их оптимистические представления, объяснимые романтическими построениями 1960-х гг., вступали в противоречие c изменениями в окружающей действительности. С целью преодолеть изначально присущую всякой утопии бесконфликтность (или «конфликтов хорошего с лучшим») авторы старались вводить в жизнь «утопийцев» проблемы, разрешить которые без моральных потерь было практически невозможно. В повести «Далекая Радуга» (1963) это вызванная научным экспериментом физиков глобальная катастрофа на планете-полигоне, ставящая население перед выбором, кого эвакуировать на единственном звездолете — результаты научных исследований или детей; дилемма «наука- человечность» усилена трагическим образом бессмертного ученого, «скрестившего» себя с компьютером. В повести «Малыш» (1971) это педагогическая проблема контакта с земным ребенком, «космическим Маугли», воспитанным негуманоидными инопланетянами (при решении ее земная цивилизация также терпит моральное поражение); вместе с циклом «Полдень, XXII век» повесть объединена в один том — сборник «Полдень, XXII век. Малыш» (1975).

Магистральный путь своего творчества, обогативший и значительно ожививший мир «Полдня» (и всю современную научную фантастику в целом — единственным аналогом в западной научной фантастике служит творчество У. Ле Гуин), братья Стругацкие впервые нащупали в повести «Попытка к бегству» (1962), в которой остро поставлена проблема вмешательства в ход Истории. В обобщенно-философском смысле авторов интересует столкновение принципиально «несовместимых» цивилизаций, воплощенное в художественно более выигрышном конфликте частных носителей несовместных систем морали, приводящем к индивидуальному нравственному выбору и индивидуальной же ответственностью перед Историей. Одно из проявление конфликта — столкновение в ряде произведений Стругацких коммунистической утопии «Полдня» с рудиментами фашизма, тоталитаризма и милитаризма на лишь слегка «замаскированных» иных планетах. Герой повести, офицер Советской Армии, необъяснимым способом переносится из фашистского концлагеря в мир «Полдня» и вместе с новыми друзьями, отправляющимися в космический «турпоход», попадает на планету, где сталкивается со столь знакомым ему — и совершенно неведомым жителям будущей утопии — местным «фашизмом», эксплуатирующим технологические дары галактической сверхцивилизации Странников.